Кузнецова Т. Ф. Время культуры

УДК 130.2

Аннотация: Рассматривается проблема соотношения культуры и времени: влияние культурных изменений на изменение социального времени и обратный процесс – влияние изменений общества на время в культуре.

Ключевые слова: культурные изменения, социальное время.

Суть проблемы соотношения культуры и времени состоит во влиянии культурных изменений на изменение социального времени и обратно – изменений общества на время в культуре. История культуры «расположена» не только в пространстве, но и во времени. До сих пор это время протекало линейно, позволяя экстраполировать будущее из настоящего. Будущее казалось ясным из настоящего. Прошлое чаще всего рассматривалось как уже ушедшее. Христианское восприятие будущего как направленного в вечность секуляризировалось в простую схему предвидимого будущего. Сегодня происходит дальнейшее изменение социального времени: его протяженность, долгосрочность заменяется быстрой акселерацией, краткосрочностью, неодновременностью развития при одновременности событий в становящемся глобальным мире.

Как отмечает А. И. Фурсов, «физические, исторические объекты, системы отношений развиваются из прошлого в будущее. Однако культурно-историческое, социокультурное направление развития, направление исторического, а не “физического” (“физикалистского”) времени зависит от историко-культурной интерпретации его нахождения в момент старта, в момент социокультурного “Большого взрыва”»[1].

Такими точками, по его мнению, было время Христа, сворачивающего христианскую хронолинейку в рулон, ведущий к вечности. Время прогресса XVII века, секуляризирующего эту хронолинейку до отношений «настоящее — будущее» с обрывом прошлого. Это — западное время прогресса и время тех стран, которые последовали за Западом в своем развитии.

Сегодняшняя точка «Большого взрыва» — глобализация, когда капитализм распространился по всему миру, и Запад перестает быть образцом развития. Это по-прежнему время неравномерного развития, но жесткой взаимосвязи и взаимозависимости мира, время нелинейное именно из-за того, что значимость культурного фактора вырастает и вытесняет социальный аспект.

Сегодня много говорится о конце трансцендентного (Ю. Хабермас), о конце социального (Ж. Бодрийар), конце истории (линейного времени), конце политического, но никто еще не сказал о конце культурного.

Время предстает как культурная универсалия, категория культуры. Как отмечает В. С. Степин, «если в культуре не сложилась категориальная система, соответствующая новому типу объектов, то последние будут восприниматься через неадекватную сетку категорий, что не позволит науке раскрыть их существенные характеристики»[2]. Степин показывает, что культура задает надбиологические программы человеческой жизнедеятельности. «Основания культуры определяют тип общества на каждой конкретной стадии его исторического развития, они составляют мировоззрение соответствующей исторической эпохи»[3]. Категории культуры или мировоззренческие универсалии включают в себя понятия о пространстве, времени, движении, вещи и др. В каждой культуре складывается специфический строй сознания, где эти и другие универсалии обретают как общий, так и специфический вид.

На тот факт, что именно культура производит универсалию времени, указывают не только философы, но и историки, социологи, экономисты и поэты. На это обращают внимание историк И. М.Савельева и экономист А. В. Полетаев в совместной книге «История и время»[4]. Их книга по существу является огромным справочником интерпретации времени в истории философии и науки. Они цитируют совместную статью выдающихся социологов П. Сорокина и Р. Мертона, в которой выделены два вида времени — астрономическое (календарное время) и социокультурное время, заключающее в себе социокультурный смысл. П. Сорокин увидел в социокультурном времени следующие черты: оно измеряет одни социокультурные явления другими; оно неравномерно в рамках каждой социальной группы и различных групп; оно не является бесконечно делимым; оно имеет качественный характер; его течение преобразует общество[5].

У поэта Иосифа Бродского отсутствие смыслов становится небытием, отсутствием времени, которое рождается в культуре и в ней наполняется смыслами. Память соединяет с прежними смыслами. В его поэзии сходятся люди. «Поэт синхронизировал их движения, тем самым сообщая нам, что силы, управляющие конечным и бесконечным, сами управляются с какого-то – ну, назовем его, пультом… Следующий наш вопрос будет “кто?” (кто управляет? — Т. К.)… у Бродского: “греки, конечно, знали ответ: “Хронос”[6]. Но, — считает автор статьи, — бог Бродского — не Хронос, а Культура и как поэта «Язык».

Сегодня происходят социокультурные изменения по многим азимутам. Глобализация, объединяя мир экономически и информационно, утверждая единые формы культуры и жизни: образование, спорт, СМИ, моду, туризм, тем не менее, сталкивается с сопротивлением локальных культур унификации ценностей. Исламское сопротивление глобализации приобрело системный характер, противопоставляющий глобализации на западных основаниях свой вариант глобализации на основе исламских ценностей. Наибольшее глобальное распространение получает массовая культура. Весь мир находится в состоянии трансформации, итог которых не волне определен. Запад движется к постиндустриальному обществу, Азия — к индустриальному, посткоммунистический мир до конца не определил цели своего развития. На пути всех этих изменений лежит множество новых проблем. Известный социолог И. Валлерстайн характеризует эту ситуацию как «конец знакомого мира»[7].

Изменения настолько велики, что сегодня начинают казаться неправильными многие прежние выдающиеся объяснения, в частности теории капитализма К. Макса и М. Вебера, теории модернизации, психологические теории и др.

Это происходит в ситуации ценностных сдвигов, которые тоже не до конца оформлены, спутаны, иногда доходят до состояния аномии. В результате долговременность планов, предвидений, ожиданий уступает место краткосрочности, сиюминутности.

Наблюдается «большая вариация временного горизонта социально ожидаемой длительности…фундаментальная эволюция темпоральности…»[8]. Цитируемый автор подчеркивает, что изменение времени – продукт ценностных изменений, утраты смысла, тоски и потери целей. Будущее, по его мнению, теряет открытость, перестает быть оплотом возможностей и становится складом рисков и неопределенностей. Теряет релевантность концепция прогресса. Время настолько быстро изменяется и проекты настолько краткосрочны, что появляется контркультура медленных изменений. В результате усиливаются противоречия медленного — ускоренного, одновременного – разновременного, равномерного и неравномерного, акселерации и стагнации, ускорения и замедления, инновации и традиции. Отрицается любой результат, кроме успеха. Гибнет старая трудовая этика, основанная на идеале самодисциплины и долговременности. Отвергаются традиции, связывающие культуру посредством памяти с прошлым и создающие возможности трансляции культуры.

Но все же остается шанс на удержание культурных ценностей и смыслов, программ человеческой деятельности и отношений, т. к. культура и общество изменяются медленнее, чем техника и экономика. Кроме того, отмеченные противоречия времени становятся такими, в которых надо жить, а потому, как отмечает Броуз, к ним надо изменить отношение, пытаясь найти если не компромисс между ними, то синергию (совокупную энергию, взаимность). Именно культуре принадлежат функции осуществления этого процесса за счет своих способностей к медленному изменению и наследованию предшествующих культур. «Перевод развития на краткосрочность, акселерацию и мимолетность именно в культуре вызывает замешательство и затруднения. Именно в культуре имеются примеры социокультурной эволюции, которые связывают вместе ускорение развития с адаптивностью и склонностью культуры к утверждаемой традицией долговременности… Даже в краткосрочных проектах есть сопротивление краткосрочности. Они могут стать быстрыми прототипами медленного»[9]. Кроме того, — отмечает этот исследователь, — краткосрочные культурные системы могут быть восприняты как укорененные в сегодняшнем дне в отличие от тех, которые укоренены в прошлом и ориентированы на долговременность как горизонт. Социально-культурное восприятие времени может быть понято как перспектива наблюдения за изменениями в обществе. Изменения времени таковы, что понятия о нем, такие, как «момент», «событие», «изменение» и даже «долговременность» отличаются от «времени вечности», «старого против нового», «прежде и теперь»[10]. Сама культура осуществляет «менеджмент разрыва с культурой»[11].

Синергия противоречий времени сегодня раскрывается Валлерстайном в упомянутой работе. Он прибегает к парадоксу: «Изменения бесконечны. Ничего не меняется», — смысл которого состоит в утверждении, что история уже знала радикальные изменения, ускорение времени. Ни одно из утверждений приведенного парадокса не является истинным. Нельзя дважды войти в реку. Существует «стрела времени». Фазами развития исторических систем является генезис, структура и упадок. Гибель возникает тогда, когда историческая система, например, феодализм не может более приспособиться к новым условиям. Колеблясь, система возвращается в равновесное состояние. Это сопровождает ее историю вплоть до гибели. Но «то, что мы охарактеризовали как долгосрочные тенденции, — это, по существу, векторы, выводящие систему из базисного состояния равновесия»[12]. Валлерстайн, пытаясь найти синергию противоречий времени и изменений, смягчает прежние утверждения о неизбежности прогресса, говоря о его возможности, побуждает поместить кажущиеся невероятными изменения сегодняшнего дня в контекст изменений человеческого общества на протяжении его истории.

Такое разделение макро- и микромасштаба истории, макро- и микромасштаба времени, признание возможной гибели делают историю социальных систем подобной истории человека. И потому Валлерстайн пишет: «Сегодня, как и в другие моменты упадка исторических систем, мы стоим перед историческим выбором, на окончательный итог которого может реально повлиять наш личный и коллективный вклад. Однако сегодняшний выбор в одном отношении отличается от предыдущих. Это первый выбор, в который вовлечен весь мир, поскольку историческая система, в который мы живем, впервые охватывает всю планету. Исторический выбор — это моральный выбор, но рациональный анализ… может сделать его осмысленным и, таким образом, определить нашу моральную и интеллектуальную ответственность. Я умеренно оптимистичен, полагая, что мы с достоинством примем этот вызов»[13].

Принять его для культуролога — значит не отказаться от поисков смыслов, без которых исчезает время или становится только краткосрочным.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Фурсов А. И. Операция «Прогресс» // Космополис. 2003/2004. № 4 (6). С. 19.

[2] Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000. С. 263.

[3] Там же. С. 269.

[4] Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. М., 1997.

[5] Там же. С. 493.

[6] Журавлева З. Е. Иосиф Бродский и время // Синергетическая парадигма. М., 2002. С. 479–495.

[7] Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М., 2004.

[8] Brose H.-G. An Introduction towards a Culture of Non-Simultaneity? // Time and Society. 2004. Vol. 13. No. 1. P. 5.

[9] Ibid. P. 11.

[10] Ibid. P. 14.

[11] Ibid. P. 22.

[12] Валлерстайн И. Указ. соч. С. 177–178.

[13] Там же. С. 182–183.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М., 2004.

Журавлева З. Е. Иосиф Бродский и время // Синергетическая парадигма. М., 2002. С. 479–495.

Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. М., 1997.

Степин В. С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000.

Фурсов А. И. Операция «Прогресс» // Космополис. 2003/2004. № 4 (6). С. 23–43.

Brose H.-G. An Introduction towards a Culture of Non-Simultaneity? // Time and Society. 2004. Vol. 13. No. 1. P. 5–26.

Кузнецова Татьяна Федоровна — доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой культурологии Московского педагогического государственного университета, академик Международной академии наук (IAS, Инсбрук), академик Международной академии наук педагогического образования.