Журнал индексируется:

Российский индекс научного цитирования

Ulrich’s Periodicals Directory

CrossRef

СiteFactor

Научная электронная библиотека «Киберленинка»

Портал
(электронная версия)
индексируется:

Российский индекс научного цитирования

Информация о журнале:

Знание. Понимание. Умение - статья из Википедии

Система Orphus


Инновационные образовательные технологии в России и за рубежом


Московский гуманитарный университет



Электронный журнал "Новые исследования Тувы"



Научно-исследовательская база данных "Российские модели архаизации и неотрадиционализма"




Знание. Понимание. Умение
Главная / Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение» / 2008 / №6 – История

Захаров В. Ю. Абсолютизм и самодержавие: соотношение понятий

УДК 93

Аннотация: В статье рассматривается соотношение понятий «абсолютизм» и «самодержавие». Автор анализирует основные точки зрения по этой теме, существующие в историографии и обосновывает собственную позицию. Особое внимание уделяется особенностям развития российского абсолютизма второй половины XVIII в., его отличиям от классического западноевропейского абсолютизма этого периода.

Ключевые слова: абсолютизм, самодержавие, монархия, власть, деспотия.

Abstract: This article is about the correlation of terms “absolutism” and “autocracy”. The author analyses the historiography of this problem and proves own position. The main attention is paid to peculiarities of the development of the Russian absolutism in the second part of the XVIII century and its differences from classical absolutism in Western Europe during this period.

Keywords: absolutism, autocracy, monarchy, authority, despotism.


Прежде чем перейти к анализу соотношения понятий «абсолютизм» и «самодержавие» необходимо, на наш взгляд, хотя бы в общих чертах разобраться с терминологией, касающейся типологии монархий. Далее нам будут не раз встречаться такие понятия как абсолютная монархия, дуалистическая монархия, парламентская монархия, дать им четкое определение, исключающее двусмысленность в трактовке.

Обратим внимание на то, что определения разных видов монархии можно дать в двух основных вариантах — юридическом и социально-политическом. В большинстве работ по теории государства и права монархия определяется как особая форма правления, характеризуемая следующими признаками: формальная принадлежность верховной государственной власти одному лицу-монарху; бессрочность (пожизненность) полномочий монарха как главы государства; приобретение власти в порядке престолонаследия, а не в результате выборов[1].

Монархии традиционно делятся на две большие группы: неограниченные и ограниченные. В неограниченной монархии власть монарха формально никем и ничем не ограничена. Ему принадлежит вся полнота законодательной, исполнительной и судебной власти, источником которых он и является. Именно такая монархия и называется по-другому абсолютной. В ограниченной монархии власть монарха ограничена либо определенным государственным институтом, либо специальным правовым документом — конституцией или законами, ее заменяющими.

Ограниченные монархии делятся на следующие виды:

рабовладельческая и раннефеодальная монархия; власть монарха ограничена в них народным собранием или гвардией (дружиной);

сословно-представительная монархия; власть монарха опирается на поддержку представителей свободных сословий и ограничивается ими;

дуалистическая конституционная монархия; власть монарха ограничена конституцией, при этом исполнительная власть полностью остается у монарха, а законодательная осуществляется совместно монархом и парламентом. У монарха сохраняются весьма серьезные законодательные полномочия (право абсолютного вето, законодательной инициативы, роспуска парламента, но с назначением новых выборов и т. д.). Однако монарх теряет право принимать законы своей единоличной властью.  Сделать это возможно лишь с санкции парламента. Сам парламент лишен возможности влиять на выбор правительственного курса, но имеет право привлекать министров к уголовной ответственности.

парламентская (парламентарная) конституционная монархия характеризуется тем, что монарх фактически лишен реальных властных полномочий и выполняет только представительские функции. В политической системе государств с такой формой правления действует принцип: «монарх царствует, но не правит». Реальные властные полномочия принадлежат высшему представительному и законодательному органу страны — парламенту, которому подчиняется правительство, руководимое лидером парламентского большинства. Наиболее яркий пример такой формы правления — Англия с конца XVII в. (после Славной революции 1688–1689 гг.). Естественно возникает вопрос, а зачем вообще нужен монарх в государствах с подобной формой правления? Ответ видится в следующем. Во-первых, монарх воспринимается как символ государства, залог стабильности и преемственности исторических традиций. Во-вторых, в таких государствах фигура монарха играет роль третейского арбитра в возможных столкновениях ветвей государственной власти и различных общественно-политических сил. Главная его задача — сохранить баланс и равновесие внутри политической системы государства.

Применительно к истории России общепризнанной (во всяком случае, на данный момент) является точка зрения, согласно которой, монархия в России прошла следующие этапы в своем развитии.

В период существования Древнерусского государства (Киевской Руси) она была раннефеодальной (882–1132). После монгольского нашествия начинается процесс формирования сословно-представительной монархии, который завершается к середине XVI в. (созыв первого Земского собора в 1549 г.). Однако почти одновременно зарождается тенденция, ведущая к оформлению неограниченной самодержавной монархии. На протяжении примерно столетия (с сер. XVI до сер. XVII вв.) обе эти тенденции конкурируют друг с другом, верх поочередно берет то одна то другая (первая — во время реформ Избранной Рады, Смутного времени и правления Михаила Романова; вторая во время деспотического этапа правления Ивана IV (1565–1584), во время правления Бориса Годунова и Алексея Михайловича). В конечном счете, в 1660–70-х гг. в России происходит переход от сословно-представительной монархии к неограниченной, который завершается при Петре I. Новая форма правления именуется двумя терминами: абсолютизм и самодержавие.

Долгое время они рассматривались как слова синонимы, обозначающие одно и тоже — неограниченную монархию. Однако в 1960–70-е гг. в советской историографии разразилась многолетняя дискуссия о соотношении этих понятий. В центре внимания оказался вопрос о степени применимости марксистской концепции абсолютизма к социально-экономическим и политическим реалиям Российской империи XVIII–XIX вв. В общих чертах концепция К. Марка и Ф. Энгельса об абсолютизме гласила, что абсолютные монархии возникают в странах Западной Европы на переходном этапе от классического феодализма к раннему капитализму, когда в связи с развитием товарно-денежных отношений происходят серьезные изменения в социально-экономическом базисе. С переходом от натурального хозяйства к товарному падает экономическое, а значит и политическое влияние земельной аристократии (крупных феодалов) и, наоборот, укрепляются позиции зарождающейся городской буржуазии, что ведет к серьезным изменениям в структуре политической надстройки. Возникает ситуация своеобразного равновесия, когда новые буржуазные отношения еще окончательно не созрели, а старые феодальные уже не были господствующими. Сложившейся ситуацией воспользовались многие европейские монархи XVI–XVII вв. Стремясь освободиться от опеки и претензий крупных феодалов, они стали опираться на союз мелкого служилого дворянства и третьего сословия (горожан), заинтересованных в сильной центральной власти[2].

Таким образом, возникновение абсолютных монархий рассматривалось Марксом и Энгельсом как закономерная смена политической надстройки в связи с изменениями социально-экономического базиса. Главной социальной опорой абсолютных монархий стран Западной Европы были мелкие дворяне и горожане, а политической опорой — бюрократический аппарат и армия. При этом абсолютные монархи отнюдь не слепо выполняли пожелания своей двоякой социальной опоры. Наоборот, используя противоречия между дворянством и третьим сословием, они стали искусно использовать их, стремясь ко все большему укреплению собственной власти. Тем самым возникла тенденция к относительной самостоятельности абсолютной монархии от своей социальной опоры в широком смысле (служилое дворянство и горожане).

Что касается неограниченной монархии в России, то, судя по всему, Маркс и Энгельс не видели в ней сходства с классическим европейским абсолютизмом и склонялись к тому, чтобы отнести российское самодержавие к так называемой азиатской форме правления по типу Османской империи, Персии и т. д., основанной на господстве натурального хозяйства, общинном землепользовании и преобладании государственной, а не частной собственности на землю[3]. С другой стороны Маркс и Энгельс отмечали, что при Петре I российское самодержавие эволюционировало от старых азиатских форм правления к европейскому абсолютизму, сохраняя, тем не менее, черты восточного деспотизма, поскольку сохранялось общинное устройство деревни и, в значительной степени, натуральное хозяйство.

Такая неоднозначная трактовка классиками марксизма российского самодержавия и привела к дискуссии о том, что же такое российское самодержавие — особый вид абсолютной монархии западного типа или восточная деспотия?

С позиций сегодняшнего дня видно, что дискуссия о природе российского самодержавия носила во многом схоластический характер и часто сводилась к комментированию высказываний Маркса, Энгельса и Ленина (часто весьма неоднозначных и противоречивых) по данному вопросу. К сожалению, ученые изначально были вынуждены действовать в узких рамках господствующей идеологии и поэтому обсуждение часто сводилось к тому, кто проявит большую эрудицию и находчивость в оперировании цитатами из работ классиков марксизма. Разумеется, их (классиков) мнение считалось истиной в последней инстанции.

Тем не менее, несмотря на указанные выше сложности, дискуссия в целом оказалась достаточно плодотворной. В научный оборот был введен значительный массив новых источников, определены основные подходы к выявлению социальной и политической сущности российского самодержавия, этапов его становления и развития.

Мнение участников дискуссии по поводу природы российской неограниченной монархии разделились. Меньшинство ученых во главе с Н. П. Павловой-Сильванской доказывало наличие в российском самодержавии признаков восточной деспотии, ссылаясь прежде всего на ряд высказываний К. Маркса, Ф. Энгельса и Г. В. Плеханова[4]. Похожей позиции придерживался и А. Н. Чистозвонов. В статье «Некоторые аспекты проблемы генезиса абсолютизма», носившей сравнительно-исторический характер, он высказал мнение о существовании двух типов абсолютизма — классического европейского (например, Франция Людовика XIV) и азиатского (или полуазиатского). К последнему типу он отнес абсолютизм в Испании и России. При этом ссылался, прежде всего, на высказывания Маркса, который, анализируя политический строй в Испании XVII–XVIII вв., отмечал следующее: «Абсолют таким образом, абсолютная монархия в Испании, имевшая лишь чисто внешнее сходство с абсолютными монархиями в Европе, вообще должна быть отнесена к азиатским формам правления». По мнению Чистозвонова, Маркс и Энгельс относили к испанскому варианту абсолютизма и российский абсолютизм. При этом абсолютизм они рассматривали в формально-юридическом смысле как неограниченную монархию, подразделяя ее, как минимум, на две разновидности — абсолютные монархии Европы и азиатские формы правления. Примерно такой же позиции придерживался и А. Я. Аврех[5].

И Павлова–Сильванская, и Чистозвонов, и Аврех выделяли следующие черты российского самодержавия, сближавшие его, по их мнению, с азиатской деспотией: преобладание неправовых методов управления обществом и, прежде всего, личного произвола монархов; преобладание государственной собственности на землю и общинного землепользования; неразвитость в России XVII–XVIIIвв. третьего сословия, а отсюда, исключительно дворянский характер российского абсолютизма.

Однако большинство ученых, принимавших участие в дискуссии, эту позицию не поддержало. А. Л. Шапиро, Н. И. Павленко, А. Н. Сахаров, А. М. Давидович, Ю. Ю. Титов и др. доказывали, что Маркс имел в виду не разные типы абсолютизма, а региональные особенности абсолютной монархии как единой формы правления. По их мнению, Россия прошла те же этапы в становлении монархии, что и страны Западной Европы. Другое дело, что из-за влияния монголо-татарского ига Россия, во-первых, стадиально отстала от передовых стран Западной Европы, как в социально-экономическом, так и политическом плане, превратясь в страну догоняющего развития, и, во-вторых, длительная зависимость от Золотой Орды способствовала восприятию многих черт восточной политической системы (незначительная роль права в управлении страной, преобладание личного произвола правителя и т. д.). При этом обращалось внимание на то, что те черты, которые было принято считать проявлениями восточного деспотизма, обнаруживаются в той или иной мере и в практике большинства западноевропейских абсолютных монархий. Например, в период правления во Франции Людовика XIV личный произвол монарха играл значительную роль в определении внутренней и внешней политики. Так что даже теоретически разделение понятий на абсолютизм и восточную (азиатскую) деспотию весьма условно. После западнических реформ Петра I российское самодержавие по внешней форме окончательно сближается с западноевропейским абсолютизмом[6].

Что касается вопроса о соотношении понятий «абсолютизм» и «самодержавие», то он решался с позиций их равнозначности. При этом вышеупомянутые ученые ссылались, прежде всего, на работы В. И. Ленина, в которых самодержавие, абсолютизм и неограниченная монархия рассматривались как синонимы[7].

В любом случае, представители обоих подходов пришли к выводу, что российский абсолютизм имел ряд особенностей, отличавших его от западноевропейского абсолютизма. Во-первых, у российского абсолютизма была иная социальная база. Если в Западной Европе абсолютизм возник на стадии равновесия дворянства и нарождающейся буржуазии, то в России абсолютистский режим опирался исключительно на дворянство, т. к. буржуазии, в западном смысле этого слова, в России XVII–XVIII вв. почти не существовало. Во-вторых, в России власть монарха в меньшей степени опиралась на закон, и в большей степени — на личный произвол, насилие, т. е. на неправовые средства. Хотя, начиная с Петра I, соотношение постепенно меняется в противоположном направлении и монархия как бы «обрастает» правовыми средствами осуществления своего господства.

Итак, рассмотрев основные мнения по поводу соотношения понятий «абсолютизм» и «самодержавие», попробуем высказать собственную точку зрения.

На наш взгляд, при определении этих понятий более верным является формально-юридический подход. Согласно ему и абсолютизм, и самодержавие являются синонимами понятий «неограниченная монархия». В этом смысле российское самодержавие является разновидностью неограниченной, т. е. абсолютной монархии. Следовательно, понятие «российский абсолютизм» (самодержавие) вполне сопоставимо с такими понятиями как «французский абсолютизм», «испанский абсолютизм» и т. д.

Другое дело, что российский абсолютизм возник на иной социальной основе, чем в Западной Европе. Из-за неразвитости буржуазных отношений в России рубежа XVII–XVIII вв. (когда и произошло окончательное формирование признаков абсолютной монархии) никакого равновесия между дворянством и буржуазией не существовало. Абсолютизм в России, как и ранее централизованное государство, возник в основном под воздействием почти исключительно внешнеполитического фактора, а отсюда и опорой являлось только одно служилое сословие (дворянство). Постоянная внешняя опасность требовала сильной центральной власти и быстрого принятия решений на высшем уровне. Однако параллельно действовала и другая тенденция, ограничительная. Старая земельная аристократия (боярство), опираясь на сильные экономические позиции, естественно стремилась оказывать влияние (как минимум) на принятие политических решений, а по возможности, и участвовать в этом процессе. К тому же все еще сохранялись и продолжали действовать старые вечевые традиции (по сути, прямого народовластия), восходившие еще к времени существования Древнерусского государства и Новгородской республики, и выразившиеся в создании и деятельности Земских Соборов (1549–1653 гг.). По сути, вся вторая половина XVI в. и первая половина XVII в. прошла под знаком борьбы этих двух тенденций в политическом развитии России. Причем, долгое время исход этой борьбы был неясен, верх поочередно брала то одна тенденция, то другая. При Иване Грозном и в годы правления Бориса Годунова, казалось, победила абсолютистская тенденция, направленная на максимальную концентрацию властных прерогатив в руках монарха. Однако во время Смуты и в правление Михаила Романова (1613–1645) возобладала ограничительная тенденция, резко усилилось влияние Боярской Думы и Земских Соборов, без санкции которых тот же Михаил Романов фактически не принял ни одного закона.

Переломным моментом, приведшем к победе абсолютистской тенденции, стало, на наш взгляд, установление в России крепостного права, завершившееся в 1649 г. Мы сейчас не будем останавливаться на причинах и особенностях этого процесса (цель нашей работы все-таки другая), а остановимся на последствиях. А основное последствие заключалось в том, что после окончательного юридического оформления крепостного права, дворянство оказалось в полной зависимости от центральной власти в лице монарха, которая только одна и могла обеспечить господство дворян над крестьянами и удерживать их в повиновении. По сути, это был один из переломных моментов в истории России. Ведь крепостное право было установлено государством под прямым нажимом дворянства (особенно среднего и мелкого) ради обеспечения им минимального уровня доходов. Но в обмен дворянству пришлось отказаться от претензий на прямое участие в делах управления государством и признать себя в качестве не более чем слуг монарха. Такова оказалась плата за «оказанные услуги» со стороны монархической власти. Дворяне получили власть над крестьянами и постоянный уровень материальных доходов в обмен на отказ от притязаний на участие в государственном управлении «на равных» (или «почти на равных») с государем. Недаром, почти сразу за юридическим оформлением крепостного права (1649 г.) последовало прекращение созывов Земских Соборов (последний из них в полном составе был созван в 1653 г.).

Итак, выбор был сделан, и ради своих экономических интересов российские дворяне пожертвовали интересами политическими. Абсолютистская тенденция победила. При этом введение крепостного право привело и к еще одному последствию, а именно: из-за отсутствия нормальных условий для развития (исчез, например, рынок свободной рабочей силы) резко затормозилось формирование буржуазных отношений. Поэтому и буржуазия в России долгое время не складывалась в отдельный класс общества со своей социальной психологией, требованиями и т. д. Ей просто неоткуда было взяться. Поэтому и социальная опора у формирующейся российской абсолютной монархии, в отличие от стран Запада, могла быть только одной — дворянской. Каковой она, вполне закономерно, и стала.

Второй ярко выраженной особенностью российского абсолютизма стало его отношение к праву и закону. В соотношении правовых и неправовых средств осуществления власти в России выбор был однозначно сделан в пользу неправовых. Основным методом управления стал личный произвол монарха и его окружения. Это пошло еще со времен Ивана Грозного, и в XVII веке, когда произошел окончательный переход от сословно-представительной монархии к абсолютной, мало что изменилось.

Личный произвол всегда ставился во главу угла. Конечно, можно на это возразить, что существовало же Соборное уложение как общегосударственный свод законов. Но в том-то и дело, что на практике ни монарх (будь то Алексей Михайлович или Петр I), ни высшие чиновники требованиями законов не руководствовались, не считали себя ими связанными. Грубое принуждение и военная сила — таков был основной метод управления государством. Примеров можно привести сколько угодно. Один из самых ярких — знаменитая реплика Петра I в ответ на неоднократные просьбы церковных иерархов позволить им все-таки избрать нового патриарха. Разгневанный Петр бросил на стол свой кинжал со словами: «Ну что ж, хотите патриарха — вот Вам булатный патриарх!» Церковные деятели все поняли и больше с подобными просьбами не обращались[8].

Конечно, нельзя отрицать, что в период правления Петра I законы принимались в достаточно большом количестве и затрагивали почти все сферы управления (Генеральный регламент, регламенты коллегий, Воинский Артикул, Табель о рангах). Однако предназначались они исключительно для подданных, сам же монарх и близко не считал себя связанным законами. Практика принятия политических решений при Петре I мало чем отличалась от эпохи Ивана Грозного. Воля монарха по-прежнему рассматривалась как единственно возможный источник власти.

При этом, на наш взгляд, нельзя сказать, что Россия уж очень сильно отличалась в этом смысле от стран Запада. Тот же произвол и волюнтаризм в полной мере применялся во Франции Людовиком XIV, который считается классическим абсолютным монархом. Чего стоят хотя бы печально известные чистые проскрипционные бланки с подписью короля, куда чиновники полицейского ведомства по своему усмотрению могли вписать любую фамилию, обладатель которой тут же без всякого суда оказывался в Бастилии.

Другое дело, что при всех противоречиях развитие западноевропейских абсолютных монархий пошло по пути все более активного использования правовых средств при регулировании разнообразных общественных отношений. Постепенно соотношение между личным произволом и законом стало смещаться в сторону последнего. Способствовало этому несколько факторов, главным из которых, по нашему мнению, было осознание монархами того простого факта, что управлять государством гораздо легче, если как можно больше сфер общественных отношений урегулирована четкими и ясными правовыми нормами. Во-вторых, применение волюнтаристских методов управления государством, активное личное вмешательство во все сферы жизни подразумевают наличие определенных личностных качеств у монарха: высокий интеллектуальный уровень, сила воли, энергичность и целеустремленность и т. д. однако, сравнительный анализ положения дел в России и Европе XVII–XVIII вв. показывает, что большинство абсолютных монархов того времени, мало чем напоминало по своим качествам Людовика XIV, Петра I или Фридриха II. Следовательно, в силу своих ограниченных способностей они чисто физически не могли эффективно применять личный произвол в делах управления государством. К тому же волюнтаризм все-таки требует определенной доли творчества, а с этим у большинства монархов того времени были явные проблемы. Гораздо проще было управлять в «автоматическом режиме» на основе норм и правил, доставшихся в готовом виде от предшественников. Ну а то, что было еще не урегулировано, было передоверено урегулировать бюрократическому аппарату. К чему это привело — это уже другой вопрос.

Самое интересное заключается в том, что в глазах общества того времени уже сам факт правового урегулирования какого-либо вопроса выглядел прогрессивным делом. И не важно, что подобные нормы могли быть жестокими, несправедливыми. Главное — они гарантировали хоть какой-то минимальный порядок. В качестве примера можно привести австрийский уголовный кодекс «Nemesis Theresiana», принятый при императрице Марии Терезии в 1768 г. и поражавший современников своей суровостью и даже жестокостью (в нем, например, широко предусматривались различные виды мучительных наказаний, устрашающие способы смертной казни, подробно описывались разные виды пыток и т. д.). Тем не менее, население восприняло этот кодекс в целом положительно, так как по меткому выражению историка. П. П. Митрофанова «это был все-таки порядок, хотя и жестокий, и тяжелый, и полный несовершенств, а не полнейший беспорядок, как то было раньше»[9].

Но, пойдя по пути все большего использования закона в качестве главного инструмента управления государством, западноевропейская абсолютная монархия тем самым вступила на путь затяжного кризиса и в перспективе подписала себе смертный приговор. Ведь по самой своей сути абсолютизм предполагает юридически неограниченную власть монарха, а использование именно юридических средств в управлении неизбежно ведет к появлению идеи (ее, собственно, и сформулировали  идеологи Просвещения) о верховенстве права и закона, а вовсе не воли монарха. Монархи, конечно, пробовали сопротивляться, иногда приспосабливаться к новым веяниям. Что из этого получилось — об этом мы поговорим в следующем параграфе. Пока же вернемся к абсолютизму в России и подведем некоторые итоги.

На наш взгляд, понятия «абсолютизм» и «самодержавие» являются тождественными, и означает особую форму правления, при которой власть монарха юридически неограниченна. Абсолютные монархии в Европе возникают в XVI–XVII вв. на стадии разложения феодальных отношений и формирования буржуазных. Исходя из этого, западноевропейские абсолютные монархи опирались на поддержку дворянства и формирующейся городской буржуазии с тенденцией к определенной самостоятельности в проведении внутренней и внешней политики.

Абсолютные монархии имели ярко выраженные региональные особенности, выражавшиеся в специфике социальной опоры, разном соотношении правовых и неправовых методов управления, степени применения прямого принуждения и личного произвола монарха, степени развитости бюрократического аппарата и т. д.

Российский абсолютизм (самодержавие) начал формироваться во второй половине XVII в. (хотя отдельные элементы возникали еще в XVI в. во время правления Ивана Грозного и Бориса Годунова) и окончательно оформился при Петре I. При этом он существенно отличался от западноевропейского классического абсолютизма. Во-первых, у него была иная социальная опора (одно служилое дворянство, а не союз дворянства с городской буржуазией), что объясняется иными историческими условиями его формирования. В России XVII — первой пол. XVIII вв., буржуазия в силу ряда причин была крайне немногочисленной и не сформировалась в отдельный класс населения с четко очерченной социальной психологией, мировоззрением и т. д. Во-вторых, соотношение правовых и неправовых методов управления было явно смещено в сторону последних. Личный произвол, деспотизм монарха был в России более ярко выражен, чем в странах Запада. Во многом это объясняется общими особенностями российского исторического процесса (преобладание деспотических тенденций в период ига Золотой Орды; изменение в связи с этим ценностных ориентаций у основной массы населения, выразившееся в постепенном формировании подданнических отношений; установление крепостного права, приведшее к формированию рабской психологии у большинства населения; состояние постоянной внешней угрозы, серьезно повлиявшее на выбор методов управления и способствовавшее милитаризации всех сторон общественной жизни, превращению чрезвычайных методов военного времени в постоянные и т. д.). Хотя нельзя не отметить и реальную возможность развития России по иному альтернативному пути, связанному с демократическими традициями в период существования Древнерусского государства, Новгородской республики и др. Однако, после Смутного времени, когда неудачные попытки реализации принципа выборности монарха чуть было не привели к потере национальной независимости, цивилизационный выбор был сделан однозначно в пользу формирования сильной неограниченной власти монарха с максимальной централизацией и деспотическими чертами в управлении.

Эти две основные особенности российского абсолютизма (опора только на одно дворянство и использование в основном деспотических методов управления) оказали существеннейшее влияние на дальнейший ход исторического процесса в России и предопределили иные результаты попыток реализации на российской почве западноевропейских правовых, социальных и культурных норм и ценностей


Захаров Виталий Юрьевич — кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории Московского государственного университета приборостроения и информатики.

Email: vz1974_at_yandex.ru (_at_=@)



[1] См., например: Алексеев С. С. Государство и право. М., 2001; Общая теория государства и права / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1996; Теория государства и права / Под ред. В. М. Корельского, В. Д. Перевалова. М., 1997; Комаров С. И. Общая теория государства и права. М., 2000; Никитин А. Ф. Основы права. М, 2007.

[2] Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 21. М., 1961. С. 171–172.

[3] Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 4. М., 1955. С. 306–308.

[4] Павлова-Сильванская М. П. К вопросу об особенностях абсолютизма в России // История СССР. 1969. №6. С. 217–234.

[5] Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Т. 10. М., 1958. С. 431–432; Чистозвонов А. Н. Некоторые аспекты проблемы генезиса абсолютизма // Вопросы истории. 1968. №5. С. 46–62; Его же. К дискуссии об абсолютизме в России // История СССР. 1971. №3. С. 72–76; Аврех А. Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России // История СССР. 1968. №2. С. 82–104.

[6] Шапиро А. Л. Об абсолютизме в России // История СССР. 1968. №5. С. 69–82; Давидович А. М., Покровский С. А. О классовой сущности и этапах развития русского абсолютизма // История СССР. 1969. № 1. С. 58–78; Троицкий С. М. О некоторых спорных вопросах истории абсолютизма в России // История СССР. 1969. №3. С. 130–149; Волков М. Я. О становлении абсолютизма в России // История СССР. 1970. №1; Павленко Н. И. К вопросу об особенностях абсолютизма в России // История СССР. 1970. №4; Сахаров А. Н. Исторические факторы образования русского абсолютизма // История СССР. 1971. №1. С. 110–126; Титов Ю. Ю. Абсолютизм в России // Советское государство и право. 1973. №1. С. 107–112.

[7] Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 2. С. 99; Т. 4. С. 185, 220–222; Т. 22. С. 155.

[8] Павленко Н. И. Петр I и его время. М., 1989. С. 118; Буганов В. И. Петр Великий и его время. М., 1989. С. 59, 142.

[9] Митрофанов П. П. История Австрии с древнейших времен до 1792 г. М., 2003. С. 116.



в начало документа
  Забыли свой пароль?
  Регистрация





  "Знание. Понимание. Умение" № 4 2021
Вышел  в свет
№4 журнала за 2021 г.



Каким станет высшее образование в конце XXI века?
 глобальным и единым для всего мира
 локальным с возрождением традиций национальных образовательных моделей
 каким-то еще
 необходимость в нем отпадет вообще
проголосовать
Московский гуманитарный университет © Редакция Информационного гуманитарного портала «Знание. Понимание. Умение»
Портал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере
СМИ и охраны культурного наследия. Свидетельство о регистрации Эл № ФС77-25026 от 14 июля 2006 г.

Портал зарегистрирован НТЦ «Информрегистр» в Государственном регистре как база данных за № 0220812773.

При использовании материалов индексируемая гиперссылка на портал обязательна.

Яндекс цитирования  Rambler's Top100


Разработка web-сайта: «Интернет Фабрика»