Луков А. В. Фрактальность тезаурусов

УДК 009

Аннотация ♦ В статье рассматривается феномен фрактальности тезаурусов, сравниваются картины мира европейцев XIX и XXI столетий, поднимается проблема избыточности информации в эпоху «информационного взрыва».

Ключевые слова: тезаурусный подход, фрактальность, картина мира, кризис культуры, «информационный взрыв».

Современная культура встала перед серьезной проблемой, вызванной тем, что Э. Тоффлер[1] назвал «информационным взрывом». Бурное развитие науки, технические новшества, особенно глубоко затронувшие сферу передачи информации, другие аналогичные факторы не только формируют новую — информационную — цивилизацию, но и заставляют пересматривать представления о возможностях сознания человека в аспекте усвоения обрушившейся на него информации. Ориентации в этой проблеме позволяет развивающийся в последнее время тезаурусный подход[2].

Попробуем представить этот подход в очевидных, не требующих сложных теоретических построений ситуациях. Возьмем такой случай. Отдельно взятый человек берется за анализ мировой культуры. Что он может о ней сказать, если он, скажем, ученик пятого класса? Выученная школьная программа плюс информация, заложенная его родителями и друзьями, дают весьма скудную картину мира. Профессор-культуролог, взявшись за эту задачу, обладает знаниями куда более изощренными. Помимо того, занимаясь данным вопросом, он непременно обратится к связанной с этой проблемой литературе.

Следующим возможным шагом будет работа с коллегами. Работа, где участвуют несколько человек, будет более точна. Ведь группа работающих вместе людей — это прежде всего группа работающих вместе тезаурусов, сплетающихся все в более сложные цепочки размышлений и анализа. В конечном счете, при анализе мировой культуры мы неизменно сталкиваемся с «тезаурусом человечества». Чем глубже знание человечества о культуре, искусстве и науке, тем и анализ будет глубже. То же можно сказать о втором и третьем звене триады «знание — понимание — умение». С развитием человечества и его все более глубоким пониманием окружающего мира и опыта поколений анализ культуры преображается постоянно. При этом картина мира все более развивается, и ее можно считать критерием, который позволяет установить степень развития всего содержания и структуры тезауруса.

Но с какого-то момента процесс утрачивает свое поступательное движение. Тезаурус человечества перестает справляться с задачами адекватного освоения мира. Иначе говоря, чем больше знаний, чем изощреннее понимание, чем совершеннее умения, тем менее ясно мироустройство (буквально реализуется формула Сократа: «Чем больше я знаю, тем больше я знаю, что ничего не знаю»). Таким образом, можно сделать вывод об ограниченности тезауруса (то есть некоего вместилища для «знания — понимания — умения», рассматриваем ли мы отдельного человека, любую по величине группу людей или вообще все человечество).

Такая ситуация перенасыщения тезауруса уже не раз встречалась в истории. Острый кризис освоения мира произошел в XIX веке, когда, казалось бы, европейская наука достигла своей вершины: открытия, изобретения, новые идеи и концепции во всех областях буквально сыпались как из рога изобилия, будь то биология или история, физика или археология, химия или эстетика, геология или лингвистика. И далеко не случайно в начале XIX века немец Иоганн Фридрих Гербарт (1776–1841) обратился не к изучению объективного мира, а к выяснению возможностей и характера его осмысления сознанием в философском («Главные пункты метафизики», 1806; «Общая метафизика с началом философского учения о природе», 1828–1829), педагогическом («Общая педагогика, выведенная из целей воспитания», 1806; «Очерк лекций по педагогике», 1835) и психологическом («Учебник психологии», 1816; «Психология как наука, основанная на опыте, метафизике и математике», 1824–1825) аспектах[3]. При всей абстрактности и даже наивности ряда идей Гербарта, важнейшим его вкладом можно считать признание ограниченного объема сознания. Кроме того, Гербарт выяснил, что новые впечатления проникают в сознание лишь в том случае, если они не только обладают достаточной силой, но и подкреплены родственными представлениями прошлого опыта. Фактически система взглядов Гербарта в этой своей части — одна из ранних концепций, предшествовавших рождению тезаурусного подхода.

В работах о европейской культуре XIX века, выполненных в Институте гуманитарных исследований МосГУ[4], показано, что в том столетии, в отличие от предыдущего, картина мира европейцев не выдержала напора нового многообразного материала и раскололась на множество самостоятельно функционировавших частных картин мира (таких как физическая, химическая, биологическая, историческая, художественная и др.). Можно добавить, что объединяющим моментом в европейском тезаурусе стал «здравый смысл», то есть, в сущности, обыденный взгляд на вещи.

Но если данные науки XIX века довольно редко противоречили «здравому смыслу», а в искусстве к середине этого столетия победил реализм, а затем и натурализм с его стремлением копировать действительность, то на рубеже XIX–XX веков открытие распада атома, теория относительности Эйнштейна и другие научные открытия и теории, а в искусстве вытеснение классического реализма символизмом, футуризмом, дадаизмом и другими новейшими направлениями и течениями, оторвавшимися от почвы реальности, обозначило кризис самого «здравого смысла» как объединяющей основы европейского тезауруса. Человек погружался в мир абсурда, в котором действуют не законы, а «конвенции», различного рода договоренности, произвольно устанавливаемые и так же произвольно нарушаемые.

Сейчас, после определенного периода стабилизации, снова наступил именно такой кризисный момент в развитии культуры европейского типа. Собственно, этим объясняется противоречие между невероятным прогрессом науки и техники, с одной стороны, и возрождением архаических форм сознания, с другой. Едва ли не основным признаком периода становится противостояние различных религий, ценности которых вдруг осознаны миллионами людей. Защищая эти ценности, они готовы пойти в новые «крестовые походы» (выражение президента США Дж. Буша, за которое ему пришлось извиниться перед мусульманским миром) или погрузить мир в хаос террора, сознательно отдавая жизнь за уничтожение всех «неверных». Современнейшие электронные СМИ своим наиболее мощным средством сделали мифологию, хотя, как считал К. Ясперс, ее время прошло две с половиной — полторы тысячи лет назад[5]. О чем это говорит? Тезаурусы управляют жизнедеятельностью человека, и если ни наука, ни искусство, ни философия не могут разрешить задачу создания целостной картины мира, скрепляющей содержание тезаурусов и позволяющей, таким образом, найти в окружающем мире прочные ориентиры, люди обращаются к архаической, но цельной картине мира, даваемой религией и мифологией.

Однако надо помнить: если религиозные воззрения могут объединить огромные массы людей (ислам сегодня исповедуют полтора миллиарда человек, в мире 21 страна — исламские государства), то они же не могут объединить все человечество: мусульмане будут считать христиан «неверными» (а внутри ислама шииты не сольются с суннитами), подобно тому как внутри христианства католики, православные, протестанты не смогут преодолеть религиозных разногласий и т. д., потому что здесь затрагивается не рациональное мышление, а область веры.

Отсюда очевидна решающая роль цельной картины мира, создаваемой всей духовной жизнью человечества.

Однако современная картина мира, как можно предположить, уже заметно отличается от классических картин мира прошлого и в дальнейшем будет все более отличаться от них. Принципиальная новизна видится нам в нарастании «фрактальности мышления».

Можно выдвинуть тезис: современный развитой тезаурус фрактален. Информация, которой владеет тезаурус отдельного индивида, — это все, что человек помнит, но не разложенная по полочкам, а переплетенная сложнейшим фракталом мыслей, решений и выводов сделанными в течении жизни. Тем более это касается групповых тезаурусов.

Понятие фрактала сформулировал математик Бенуа Мандельброт. Слово «фрактал» образовано от латинского fractus — 1) сломанный, разбитый (например, «разбитая урна» у Петрония, I в. н. э.); 2) надломленный, обессиленный, бессильный, слабый, вялый (например, определения состояния разума, души у Цицерона, человека, изнуренного тяжелым трудом у Горация, I в. до н. э.); 3) изнеженный, женственный (о голосе у Юниуса Младшего, I–II вв. н. э.); 4) заглушенный, сдержанный (о говоре, бормотании, звуке у Тацита, I–II вв. н. э.); 5) отрывистый или раскатистый (о звуке, грохоте у Вергилия, I в. до н. э.)[6]. В теории фракталов выделяются три их вида: геометрические, алгебраические и стохастические. Если рассматривать фрактальную фигуру в целом и каждую отдельную ее часть, они окажутся подобными: форма фрактала воспроизводится в его частях в уменьшенном масштабе.

Положение о фрактальности тезауруса позволяет преодолеть представление о линейности, одномерности, которые дают лишь упрощенную схему. Такая схема не затрудняла характеристику тезауруса применительно к отдаленным эпохам, но в отношении к современности становится тормозом для понимания истинного положения вещей, потому что тезаурусная фрактальность нарастает, ее уже нельзя игнорировать. Однако математическая теория фракталов хотя и намного точнее описывает тезаурус, но все же скорее дает основополагающий ориентир, чем позволяет дать полное и адекватное описание процессов структурирования информации в тезаурусе.

Изучение фрактальности тезаурусов — перспективная научная задача. Это изучение позволит понять, как в тезаурусе происходит сворачивание избыточной информации в условиях «информационного взрыва» и как из разнородного и противоречивого информационного материала выстраивается тезаурусная картина мира.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См.: Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.

[2] См.: Луков Вал. А., Луков Вл. А. Тезаурусный подход в гуманитарных науках // Знание. Понимание. Умение. — 2004. — № 1. — С. 93–100; и др. их работы. Так же материалы сборников: Тезаурусный анализ мировой культуры: Сб. науч. трудов. Вып. 1. М., 2005; Вып. 2. М., 2005 (статьи Н. В. Захарова, А. Б. Тарасова, Т. Ф. Кузнецовой, И. В. Вершинина и др.). Применительно к современной культуре повседневности (прежде всего в связи с развитием электронных СМИ): Луков М. В. Телевидение: влияние на культуру (тезаурусный анализ) // Науч. труды аспирантов и докторантов: Вып. 2005*12(49). М.: МосГУ, 2005. С. 53–58; он же. Обыденная культура и культура повседневности // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 3. С. 199–203; и др. его работы.

[3] Работы И. Ф. Гербарта (занимающие в немецком издании 1887–1912 гг. 19 томов) на русский язык переведены лишь частично. См.: Гербарт И. Ф. Психология. СПб., 1875; он же. Избранные педагогические сочинения. М., 1940. Т. 1; Идеи эстетического воспитания. М., 1973. Т. 2. С. 322–334.

[4] См., напр.: Луков Вл. А. Европейская культура Нового времени. М., 2006.

[5] См.: Ясперс К. Смысл и назначение истории / 2-е изд. М., 1994.

[6] См.: Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь / 2-к изд., перераб. и доп. М., 1976. С. 438.

Луков Андрей Владимирович — кандидат социологических наук, режиссер канала «Первый».

Библиограф. описание: Луков А. В. Фрактальность тезаурусов // Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение». 2008. № 9 — Комплексные исследования: тезаурусный анализ мировой культуры. URL: http://zpu-journal.ru/e-zpu/2008/9/Lukov_fractality/ [архивировано в Wayback Machine] (дата обращения: 01.06.2021).