The article was written within the framework of the project "Thesaurus Analysis in the Humanities" (supported by the Russian Foundation for the Humanities, grant No. 12-33-01055).
УДК 009
Lukov Val. A. The Noosphere Conceptualized as a Thesaurus
Аннотация ♦ Ноосфера в соответствии с развиваемым автором тезаурусным подходом в области методологии гуманитарных наук показана в статье как тезаурус в его предельном выражении. Идеи Вернадского о ноосфере рассмотрены как продуктивные для современного понимания человека и общества, включая и новые проблемы перспектив человека.
Abstract ♦ In accordance with the thesaurus approach in the field of the methodology of the humanities developed by the author, the article shows the noosphere as a thesaurus in its ultimate expression. Vernadsky's ideas of the noosphere are considered as productive for the modern conception of human being and society, including new problems of human prospects.
150-летие со дня рождения Владимира Ивановича Вернадского, отмеченное в научном сообществе с большим размахом и включенное в число памятных дат ЮНЕСКО, дало повод вновь вернуться к его учению о ноосфере. Можно считать признанным, что учение о ноосфере В. И. Вернадского составляет его основной вклад в философию и методологию XXI века. Однако это признание давалось трудно. Великие открытия Вернадского в области биосферы имели огромное значение для развития науки XX века и для осмысления основных процессов жизни на земле, и учение о ноосфере принималось в основном его современниками как некоторое приложение к более близким для понимания проблемам геохимии, минералогии, биологии и оставалось до некоторой степени в тени философского дискурса, особенно в той части, которую составляет социальная философия. Новому веку ноосфера открывается как одно из наиболее перспективных направлений исследований — и теоретических, и методологических, и эмпирических.
Исходным для становления учения о ноосфере стало обсуждение определенного круга онтологических, гносеологических, аксиологических проблем в философском семинаре Анри Бергсона (Париж, 1922–1932), где, среди прочего, возникли контакты В. И. Вернадского с выдающимися французами — антропологом и теологом Пьером Тейяром де Шарденом и видным математиком и теологом Эдуардом Ле Руа. В литературе есть даже утверждение, что Вернадский, Ле Руа и Тейяр де Шарден работали в этот период вместе (Рашковский, 1989: 114; Skolimowski, 1986), но это некоторое преувеличение (хотя Тейярд позже отмечал, что Вернадского в это время он «часто видел», сохранились и следы их переписки). Известно также, что Вернадский имел встречу с Бергсоном, но исследование сохранившихся документов, проведенное М. Ю. Сорокиной, показало, что эта, вероятно, единственная встреча не имела отношения к собственно научным интересам обоих ее участников: «Предмет общения Вернадского и Бергсона в февральском Париже 1923 года оказался неожиданно весьма далек от круга тех научных проблем, которые захватывали Вернадского в эти годы. Фактически он пришел в дом Бергсона как “проситель” за русскую науку...» (Сорокина, 2003: Электр. ресурс).
В то же время нельзя не учитывать, что сам Вернадский отмечал, делая заметки о встрече с Бергсоном: «Я в это время следил за его философией» (приводится по архивному документу М. Ю. Сорокиной: там же). Более всего здесь, вероятно, важны идеи книги Бергсона «Творческая эволюция» (1907), в которой обосновывалась идея о приближении органической эволюции к эволюции сознания, «где прошлое напирает на настоящее и выдавливает из него новую форму, несоизмеримую с предшествующими» (Бергсон, 1998: 61). «Жизненный порыв» (l'élan vital) как присущее универсуму стремление к жизни дает творческому сознанию свободу развития. Вообще, тема свободной мысли человека, его свободной веры, его свободного действия в бергсоновском представлении о жизненном порыве исключительно значима. В бурном начале XX века эти идеи оказались продуктивными для понимания Происходящего и с разных точек зрения осмысливались выдающимися умами того времени.
Именно общее направление мыслей предопределяло то будущее содержание, которое оформилось в учении о ноосфере Вернадского, хотя слово (ноосфера — сфера разума) было сказано Ле Руа. Все трое — Вернадский, Ле Руа, Тейярд де Шарден — в дальнейшем развивали идею ноосферы, опираясь на свои научные концепции и жизненные наблюдения, впрочем, как и на те испытания, через которые им пришлось лично пройти (для Вернадского — сложные отношения с новым строем в России, для Тейярда — запрет на преподавание, поскольку он, иезуит, выступил в науке с позиций эволюционизма, для Ле Руа, представителя католического модернизма,— аналогичные проблемы свободы выбора при диктате религиозного канона).
Само время разработки идей ноосферы в его всемирно-историческом измерении оказалось важнейшим фактором философского осмысления действительности в этих новых аспектах. Вернадский в своем дневнике замечает, что видит ноосферу зарождающейся «в буре и грозе» (цит.: Рашковский, 1989: 116). Важно, что запись сделана 26 августа 1941 г., т. е. в начальный период Великой Отечественной войны. Можно определенно утверждать, что обстоятельства выработки новой концепции соответствовали ее масштабу. Здесь буквально применимы слова Бергсона, что «наша мысль в ее чисто логической форме неспособна представить себе истинную природу жизни, глубокое значение эволюционного движения. Созданная жизнью в определенных условиях для действия на определенные вещи, может ли она охватить всю жизнь, будучи лишь одной ее эманацией, одной ее стороной?» (Бергсон, 1998: 33–34).
Итак, в действительности решающую роль в становлении концепций ноосферы играли не личные контакты названных мыслителей, а некое общее направление умов, реагировавших на то, что происходило в мире, на эпохальные события мировых революций и войн. Обобщение Вернадского о смысле ноосферы здесь применимо к ее осознанию выдающимися мыслителями XX века: «Человек впервые реально понял, что он житель планеты и может — должен мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но и в планетарном масштабе» (Вернадский, 1977: 191).
Глобализационные процессы XXI века подтвердили верность представления о том, что сила разума и воли человека, образуясь в биосфере, выходит на уровень космической силы. Продолжая эту мысль Вернадского, ученые наших дней, уже опираясь на новейшие исследования (в частности, медико-биологические), утверждают, что прорыв человека в информационную сферу — лишь начало движения к распознанию сущности информационного поля земли и космоса. Подчеркивая это, видный физиолог К. В. Судаков утверждает: «Развитие человеческого общества неуклонно движется от генетического способа передачи наследственной информации к обогащению информационных голографических экранов больших космических систем — созданию космического хранилища общественного и индивидуального знания — Космического разума» (Судаков, 2007: 11). Именно в преддверии таких изменений можно говорить о приближающихся временах приоритета понимания в отношении знания в узком смысле слова. И ноосферная концепция займет в таком понимании, возможно, ведущее место.
Учение о ноосфере может быть развито в нескольких направлениях. Одно из них состоит в применении для этих целей тезаурусного подхода — активно формирующегося направления исследовательской деятельности в гуманитарных науках.
Что такое тезаурус с точки зрения тезаурусного подхода? В наиболее общем виде тезаурус может быть определен как полный систематизированный свод освоенных социальным субъектом знаний, существенных для него как средство ориентации в окружающей среде, а сверх этого также знаний, которые непосредственно не связаны с ориентационной функцией, но расширяют понимание субъектом себя и мира, дают импульсы для радостной, интересной, многообразной жизни (Луков Вал. А., Луков Вл. А., 2008: 67).
Слово «тезаурус» хорошо известно ученым-гуманитариям и достаточно часто употребляется ими. Но то значение, которое мы придаем этому слову, соотносится с принятыми в различных науках значениями по принципу эйлеровых кругов: в чем-то совпадение смыслов очевидно, в чем-то различия так велики, что можно говорить о терминах с разным содержанием. В гуманитарных науках такое явление достаточно распространено, оно, среди прочего, отражает тесную связь фрагментов гуманитарного знания, оформившихся на определенном этапе (более всего — в начале XX века) в различные науки или (уже к концу XX века) в комплексные научные проблемы. Нередко это касается терминов, вошедших в современные науки из древних «мертвых языков» — латыни и древнегреческого, давших европейскому просвещению знаки для обозначения универсальных свойств и отношений.
Назначение понятия «тезаурус» в понятийной системе науки выявляется тогда, когда необходимо отразить полноту некоторого знания (информации), существенного для некого субъекта по какому-либо основанию. Здесь сочетаются две важнейшие характеристики понятия: первая оставляет в тени, на периферии мыслительного акта измеряемые признаки информации (объем, мера) и обозначает лишь то, что информация полна, т. е. по каким-то соображениям признана достаточной для каких-то целей. Полнота, таким образом, является здесь не количественной, а качественной характеристикой. Обобщенное понимание тезауруса предполагает, что не имеет значения, какими способами измеряется полнота знания, освоенного субъектом, важно лишь то, что ее наличие составляет атрибут тезауруса.
Вторая характеристика находится в зоне ценностей и ценностных ориентаций. Существенность того знания, которое составляет тезаурус, предопределена субъектом — его целями, потребностями, интересами, установками. В целом можно сказать, что там, где о знании может быть как необходимый сформулирован тезис относительно его (знания) полноты и существенности для субъекта, мы имеем дело с какими-либо тезаурусами.
Тезаурус, как и любой объект действительности, может быть представлен в виде системы. Но когда мы говорим о систематичности как свойстве тезауруса, то имеем в виду нечто другое: он систематичен в том смысле, что самую разнообразную информацию подвергает систематизации по какому-то определенному основанию, выстраивая иерархическую структуру знания. Он систематичен в том смысле, что систематизировать информацию — и есть его важнейшая задача. Весь вопрос, в каком направлении происходит эта систематизация. Здесь специфика тезауруса проявляется наиболее ярко: систематизация данных в тезаурусе строится не от общего к частному, а от своего к чужому. Свое выступает заместителем общего. Реальное общее встраивается в виртуальное свое, занимая в структуре тезауруса место частного. Все новое для того, чтобы занять определенное место в тезаурусе, должно быть в той или иной мере освоено (буквально: сделано своим) (Луков Вал. А., Луков Вл. А., 2013: 26–27).
В трансдисциплинарной перестройке знания о человеке тезаурусный подход может сыграть определенную роль, не заменяя и не отменяя фундаментальности монодисциплинарных научных концепций, но позволяя осуществить сшивку разнородной информации для осмысления человека как целостности.
Тезаурус в нашем понимании выражает субъектную организацию гуманитарного знания. Это, среди прочего означает, что в центре знаниевой системы оказывается субъект, т. е. некое активное начало бытия. Такое начало конкретизируется концептами «человек», «общность», «народ», «человечество» и т. д. При этом более или менее ясно, в чем субъектная роль человека и даже народа, но перед субъектностью человечества мы останавливаемся в недоумении как перед слишком неясной абстракцией. Она, разумеется, понятна как обобщенное обозначение всех живущих на планете людей. Но тут же возникают вопросы 1) о возможности равного отнесения всех к единому субъекту бытия при очевидном неравенстве людей; 2) о составе человечества: это лишь те, кто существует сейчас, или все, кто существовал до сих пор, или все, кто существовал, существует и будет существовать в сменяющейся череде эпох?
Ноосферная идея выводит эти вопросы за пределы совокупного материального носителя разума и рождает представление о разуме как надчеловеческом ресурсе, реализованном в индивидуальных сознаниях миллиардов людей — живших когда-то, живущих сейчас, родившихся в будущем. Этот планетарный разум образует тезаурус, подчиняющийся общим закономерностям функционирования и развития тезаурусов. Его основные функции, как и каждого тезауруса, — ориентационная и новационная. В основе его построения те же элементы, что и у тезауруса отдельного человека, а именно — концепты. Это особая структура сознания, не равная понятиям: в концепте сливается логическое и образное, концепт выражает определенную ценность и эмоционально окрашен. Видимо, балансировать на грани между понятием и образом — одно из свойств концепта как особой структурной формы сознания. В аналитических целях, разумеется, можно дифференцировать концепты-понятия и концепты-образы, но этим скорее затемняется, чем проясняется суть вопроса. В одних концептах может быть ярче представлена логическая основа, идущая от понятия, в других — больше обнаруживается образ как таковой, но во всех случаях можно видеть их сращение, наподобие кентавра. Как кентавр — не человек и конь, а конечеловек, так и концепт — не понятие и образ, а образопонятие, сплав, в котором граница не видна и не важна. Собственно, соединение в концепте образа и понятия позволяет ему встроиться как в интеллектуальную, так и в чувственную жизнь человека, в жизнь как целостность, без чего ориентация в социокультурном пространстве была бы невозможна. Эти же свойства тезаурусных строительных блоков могут быть выявлены и у ноосферы. Ее также можно характеризовать через основные свойства тезаурусов: целостность versus мозаичность, устойчивость versus изменчивость, расширяемость versus сжимаемость, фрактальность versus событийность.
В целом исследования ноосферных процессов позволят увидеть особую структурирующую роль Происходящего в формировании складывающихся в масштабах ноосферы тезаурусных генерализаций.
Понимание Происходящего в философском дискурсе оказывается различным. Происходящее может трактоваться как то, что лежит на поверхности событий, но именно в силу этого непостижимо. В таком смысле можно трактовать загадочную запись Н. К. Рериха в его дневнике, датированную 26 октября 1917 г.: «Верим в единство, зовущее человечество. Знаем властные зовы и провозвестия, не знаем происходящего» (цит. по: Беликов, Князева, 1972: 136). Или близкая формулировка в письме Рериха (сентябрь 1918 г.): «Вот стоим перед темнотою. Знаем властные зовы и провозвестия, не знаем происходящее» (Рерих, 1994: 412).
Иная социально-философская трактовка Происходящего предложена в ряде работ И. М. Ильинского (Ильинский, 2006; 2011). По его определению, «Сущность Происходящего — в нарождении через умирание и жертву» (Ильинский, 2011: 164). Очевидно, что такое понимание не соотносится с рериховской утратой смыслов Происходящего. Оно также далеко от феноменологической трактовки происходящего в связи с обыденными событиями, повседневностью (Бергер, Лукман, 1995: 71). Не соотносится оно и с принятым выделением как равнозначных Прошлого, Настоящего и Будущего. У Ильинского «то, что окружает тебя, это — Прошлое, некогда бывшее Будущим и Настоящим» (Ильинский: 2011: 809).
В тезаурусном аспекте это и структурирует тезаурус, актуальное знание в рамках которого и есть уже освоенное, т. е. Прошлое, некогда бывшее Будущим и Настоящим. Соответственно, и повседневность — недостаточное определение освоенного, которое, наряду с опривыченными действиями (социальными и культурными практиками), с бытовыми отношениями и смыслами, включает широкий спектр непривычных, неординарных действий, мыслей и событий, которые определяют жизненное поведение и осмысление человека и мира. Нельзя считать повседневностью войны и революции, полет первого человека в космос, великие театральные и кинопремьеры, как и свадьбу, рождение детей, похороны близких и многое из того, что происходит, но не рутинно по своей природе, по своему назначению в жизни отдельного человека или целой нации.
Именно здесь нужно представление о Происходящем, которое, развивая идеи И. М. Ильинского, мы определяем как наличествующее бытие во всем являющемся субъекту мозаичном многообразии реальных и виртуальных событий разного масштаба, которые им переструктурируются на основе картины мира и освоенных ценностей, приобретая целостность. Собственно, Происходящее — динамический аналог жизненного мира субъекта, содержание Настоящего. Оно обновляется в диалектике смерти-воскресения и удерживается в своих границах путем перманентного превращения Настоящего в Прошлое.
Тезаурусный подход позволяет увидеть тесную связь научных идей Вернадского о ноосфере с Происходящим, т. е. с фактором, который непосредственно не является строительным материалом для научных конструкций в пределах тех или иных наук, а составляет среду, почву, контекст. Характерно, что сам Вернадский отмечал такую зависимость: «Первая мировая война 1914–1918 гг. лично в моей научной работе отразилась самым решающим образом. Она изменила в корне мое геологическое миропонимание. В атмосфере этой войны я подошел в геологии к новому для меня и для других и тогда забытому пониманию природы — к геохимическому и к биогеохимическому, охватывающему и косную и живую природу с одной и той же точки зрения» (Вернадский, 1999: Электр. ресурс).
Мы приходим к мысли, что ноосфера есть тезаурус в его предельном выражении: его носителем является человечество как целостный субъект бытия, имеющий сегодня свойства геологической силы; реализуемая на ноосферном уровне триада «знание–понимание–умение» равна всемирной культуре; свойства ноосферы как функциональной системы определяются взаимосодействием ее подсистем, обеспечивающих поддержание жизнеспособности ноосферы как надындивидуального и сверхсоциального человеческого разума.
Ноосфера только начала проявляться в своем достаточно развитом состоянии, чему способствовали новые средства коммуникации, но не они в первую очередь, а всеобщий процесс освоения человечеством планетарных ресурсов. В итоге, как утверждал Вернадский, исторический процесс коренным образом меняется: «Впервые в истории человечества интересы народных масс — всех и каждого — и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть “ноосфера”» (там же).
Однако нельзя не видеть, что ноосфера может быть подвержена серьезным испытаниям в условиях, когда силы человечества оказываются бесконтрольными и столь значительными, что могут привести к его самоуничтожению. В своих попытках изменить мир и даже саму человеческую природу (концепции трансгуманизма, постчеловека и т. д.) человек становится неузнаваемым сам для себя.
В этой коллизии ноосферный уровень тезауруса может осмысливаться и через разработку биосоциологии как формирующейся научной концепции междисциплинарного характера и практики исследования сложных по природе явлений современной общественной жизни, исходящих из неразрывной связи биологического и социального компонентов в жизни человека и человеческих сообществ (социальных общностей) (Луков, 2013: Электр. ресурс). Важная задача биосоциологии — выявить возможные трансформации общества через накопление в новых поколениях критической массы биологических и интеллектуальных (под воздействием факторов внешней среды обитания и вызванных искусственными средствами), а также социокультурных изменений. По своей прогностической направленности биосоциология может рассматриваться в одном ряду с биоэтикой (Тищенко, 2008a; Юдин, 2008; 2011; Передовые…, 2012), ее развитие тесно связано с институционализацией гуманитарной экспертизы как способа сознательной регуляции изменений в человеке и обществе в условиях, когда технологически становится возможным в массовых масштабах осуществлять инновации, касающиеся самой природы человеческого и социального (Тищенко, 2008b; Луков, 2012). Биосоциология — лишь начальная фаза развития тезаурусоориентированного понимания Земли как планеты, подобной Солярису из научно-фантастического романа С. Лема, где мыслящий океан представляет в образной форме аналогию ноосферы Вернадского.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Беликов, П. Ф., Князева, В. П. (1972) Рерих. М. : Мол. гвардия. 256 с. (Жизнь замечательных людей).
Бергер, П., Лукман, Т. (1995) Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М. : Медиум. 323 с.
Бергсон, А. (1998) Творческая эволюция. М. : Канон-пресс ; Кучково поле. 382 с.
Вернадский, В. И. (1977) Размышления натуралиста : в 2 кн. / АН СССР. Ин-т истории естествознания и техники. Архив. М. : Наука. Кн. 2. Научная мысль как планетное явление / сост.: М. С. Бастракова, В. С. Неаполитанская, Н. В. Филиппова ; редкол.: Б. М. Кедров (пред.) и др. 191 с.
Вернадский, В. И. (1999) Несколько слов о ноосфере [Электронный ресурс] // Lib.Ru: Библиотека Максима Мошкова. URL: [архивировано в ] (дата обращения: 15.03.2014).
Ильинский, И. М. (2006) Между Будущим и Прошлым : Социальная философия Происходящего. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 664 с.
Ильинский, И. М. (2011). Прошлое в Настоящем : Избранное. М. : Изд-во Моск. гуманит. ун-та. 840 с.
Рашковский, Е. Б. (1989) Городская интеллигенция в коллизии традиции-новации: славянский мир и Восток // Проблемы философии истории: традиция и новация в социокультурном процессе. М. : ИНИОН. 199 с. С. 74–125.
Рерих, Н. К. (1994) О вечном... М. : Республика. 461 с.
Сорокина, М. Ю. (2003) Вернадский в Париже, или О чем академик говорил с Анри Бергсоном [Электронный ресурс] // Электронный научный журнал «Биосфера». № 1. URL: [архивировано в ] (дата обращения: 15.03.2014).
Юдин, Б. Г. (2011) Человек как объект технологических воздействий // Человек. № 3. С. 5–20.
Skolimowski, H. (1986) Reconstructing Teilhard’s Background. A Note about the Origin of the Term “Noosphere” // The Teilhard Review. Vol. 21. No. 3. P. 85–86.
REFERENCES
Belikov, P. F. and Kniazeva, V. P. (1972) Rerikh [Roerich]. Moscow, Molodaya Gvardiya Publ. 256 p. (Series: Zhizn' zamechatel'nykh liudei [Life of Outstanding People]). (In Russ.).
Berger, P. and Luckmann, T. (1995) Sotsial'noe konstruirovanie real'nosti. Traktat po sotsiologii znaniia [The Social Construction of Reality: A Treatise in the Sociology of Knowledge]. Moscow, Medium Publ. 323 p. (In Russ.).
Bergson, H. (1998) Tvorcheskaia evoliutsiia [Creative Evolution]. Moscow, Kanon-press ; Kuchkovo pole Publ. 382 p. (In Russ.).
Vernadsky, V. I. (1977) Razmyshleniia naturalista [Reflections of a Naturalist] : in 2 books / The Academy of Sciences of the USSR. The Institute of the History of Natural Science and Technics. Archive. Moscow, Nauka Publ. Book 2. Nauchnaia mysl' kak planetnoe iavlenie [Scientific Thought as a Planetary Phenomenon] / coll.: M. P. Bastrakova, V. P. Neapolitanskaia and N. V. Filippova ; editorial board: B. M. Kedrov (Chairman) and others. 191 p. (In Russ.).
Vernadsky, V. I. (1999) Neskol'ko slov o noosfere [A Few Words about the Noosphere]. Lib.Ru: Biblioteka Maksima Moshkova [online] Available at: [archived in ] (accessed 15.03.2014). (In Russ.).
Ilinskiy, I. M. (2006) Mezhdu Budushchim i Proshlym : Sotsial'naia filosofiia Proiskhodiashchego [Between the Future and the Past: The Social Philosophy of Events]. Moscow, Moscow University for the Humanities Press. 664 p. (In Russ.).
Ilinskiy, I. M. (2011). Proshloe v Nastoiashchem : Izbrannoe [The Past in the Present: Selected Works]. Moscow, Moscow University for the Humanities Press. 840 p. (In Russ.).
Lukov, Val. A. (2013) Biosotsiologiia molodezhi : teoretiko-metodologicheskie osnovaniia [The Biosociology of Youth: The Theoretical and Methodological Foundations] : monograph. Moscow, Moscow University for the Humanities Press. 430 p. (In Russ.).
Lukov, Val. A. and Lukov, Vl. A. (2008) Tezaurusy : Sub"ektnaia organizatsiia gumanitarnogo znaniia [Thesauri: The Subjective Organization of Human Knowledge]. Moscow, The National Institute of Business Press. 784 p. (In Russ.).
Lukov, Val. A., Lukov, Vl. A. (2013) Tezaurusy II : Tezaurusnyi podkhod k ponimaniiu cheloveka i ego mira [Thesauri II: The Thesaurus Approach to the Conceptualization of the Person and His/Her World ]. Moscow, The National Institute of Business Press. 640 s. (In Russ.).
Rashkovskii, E. B. (1989) Gorodskaia intelligentsiia v kollizii traditsii-novatsii: slavianskii mir i Vostok [Urban Intelligentsia in the Collision of Tradition-novation: The Slav World and the East]. In: Problemy filosofii istorii: traditsiia i novatsiia v sotsiokul'turnom protsesse [The Problems of the Philosophy of History: Tradition and Novation in Socio-cultural Process]. Moscow, The Institute of Scientific Information for Social Sciences. 199 p. Pp. 74–125. (In Russ.).
Roerich, N. K. (1994) O vechnom... [On the Eternal…]. Moscow, Respublika Publ. 461 p. (In Russ.).
Sorokina, M. Yu. (2003) Vernadsky v Parizhe, ili O chem akademik govoril s Anri Bergsonom [Vernadsky in Paris, or What Was the Academician Talking About With Henri Bergson?]. Elektronnyi nauchnyi zhurnal «Biosfera», no. 1. [online] Available at: [archived in ] (accessed 15.03.2014). (In Russ.).
Sudakov, K. V. (2007) Sistemokvanty — osnova golograficheskogo postroeniia zhivykh sushchestv [System Quanta As a Basis of Holographic Formation of Living Organisms]. Vestnik Mezhdunarodnoi akademii nauk (Russkaia sektsiia) [Herald of the International Academy of Sciences (Russian Section)], no. 2, pp. 5–11. (In Russ.).
Tishchenko, P. D. (2008a) O mnozhestvennosti moral'nykh pozitsii v bioetike [On the Plurality of Moral Positions in Bioethics]. Chelovek, no. 1, pp. 83–91. (In Russ.).
Tishchenko, P. D. (2008b) Filosofskie osnovaniia gumanitarnoi ekspertizy [The Philosophical Foundations of Human Expert Evaluation]. Znanie. Ponimanie. Umenie, no. 3, pp. 198–205. (In Russ.).
Yudin, B. G. (2008) Meditsina i konstruirovanie cheloveka [Medicine and Human Being's Construction]. Znanie. Ponimanie. Umenie, no. 1, pp. 12–20. (In Russ.).
Yudin, B. G. (2011) Chelovek kak ob"ekt tekhnologicheskikh vozdeistvii [Human Being as a Subject to Technological Interventions]. Chelovek, no. 3, pp. 5–20. (In Russ.).
Skolimowski, H. (1986) Reconstructing Teilhard’s Background. A Note about the Origin of the Term “Noosphere”. The Teilhard Review, vol. 21, no. 3, pp. 85–86.
Луков Валерий Андреевич — доктор философских наук, профессор, проректор по научной и издательской работе — директор Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета, заслуженный деятель науки РФ, вице-президент Международной академии наук (IAS, Инсбрук, Австрия). Адрес: 111395, Россия, г. Москва, ул. Юности, д. 5, корп. 6. Тел.: +7 (499) 374-70-20.
Lukov Valery Andreevich, Doctor of Philosophy, Professor, Pro-rector for scientific and publishing work; Director, Institute of Fundamental and Applied Studies, Moscow University for the Humanities, honored scientist of the Russian Federation, vice president of the International Academy of Science (Innsbruck, Austria). Postal address: B. 6, 5 Yunosti St., Moscow, Russian Federation, 111395. Tel.: +7 (499) 374-70-20.
